Downtown

я даже с трудом нахожу в этом странном чужом месте нужные кнопки, они так неохотно отдаются эхом воспоминаний в моей памяти и всё так же неизменно вызывают чувство тошноты. я никак не могу вырваться с корнем из этого душного ящика, но и сам ящик никак не сгниет до конца в моей голове. призраки прошедших настроений все еще бродят по бездушным пиксельным отшибам. мне странно находить упоминания о себе на другой стороне. это будто доставать из сундука отрубленные конечности, с потерей которых давно смирился, но никак от них не избавишься из чувства блядской сентиментальности. они ведь уже не шевелятся. так?

Самолюбование - это, наверное, плохо, но мне как-то похуй. Я слишком люблю свои литературные выкидыши.

начало моей псих-карьерыИтак, дамы и господа, оставьте шляпы, трости и муфточки у портье и не забудьте оставить одну миллионную ваших кровных этому бедняге. Устаивайтесь поудобнее, ваши места в первом ряду, мы начинаем наше ежедневное шоу от мистера Марлоу. Оркестр, свет, апплодисменты, спасибо. Наслаждайтесь каждой минутой беспринципного разоблачения окружающего уродства. В прошлый раз мы не успели познакомить вас с обладателем, я подозреваю, исключительного достоинства, в самом пикантном и неприятном смысле этого слова. Его бравый обладатель - мастер молчаливой и интенсивной игры, так желавший поделиться своей гордостью со всеми окружающими, доставляя бесчисленные эмоциональные потрясения представительницам, увы, далеко не всегда прекрасного пола, и несколько глубоких психологических травм еще совсем юным особям нашего вида с не устоявшейся психикой, которые, несомненно, в пубертатный период будут испытывать некоторые проблемы сексуального характера, что в один прекрасный момент оказался не в том месте, не в то время, за что и с треском загремел в это злачное и всем вам хорошо известное место. И наконец - барабанная дробь - встречайте, мистер... Не имею понятия, как его зовут, пусть будет Дик - эксгибицонист-извращенец, а если не желаете вывихнуть язык, то - ничтожество обыкновенное. Итак, леди и джентльмены, пришло время раскошелиться. Лично я отрубил бы ему левую руку в качестве жеста невиданной щедрости, дабы сберечь ваши немалочисленные ресурсы для чего-то поистине грандиозного, и поэтому я сейчас спрашиваю у вас, сколько вы готовы отдать, за то, чтобы лишить мистера Дика его конечностей? А? Посмотрим, что он тогда будет делать! Честно говоря, у меня есть пара предположений на этот счет, но это при условии уже остановленного кровотечения и гимнастической гибкости и... Вы уверены, что хотите, чтобы я продолжал?
Ладно, оставьте к чертям этого недоноска, лучше обратите внимание на худощавую самочку в углу, что притаилась под обшарпаным столиком. Если бы в этом богоугодном месте сушествовало высшее общество, она бы абсолютно точно была его королевой, но, как я полагаю, только по причине того, что это даже звучит абсурдно, она позволяет себе яростно кусать ногти прямо на людях, пачкая кровью всё в радиусе километра. Настоящая леди, которая появляется в обществе только в своем лучшем платье, оно же единственное, которое, к слову, сегодня запачкано блевотой особенно живописно. Похоже, у бедняжки среди прочих еще и расстройство желудка. Но не беспокойтесь, уважаемые, два широкоплечих санитара, что регулярно навещают ее палату после отбоя, лечат девочку очень добросовестно. Так что бы нам придумать для нового лота? А что, если нам утереть нос этим громилам и вколотить в нее что-то действительно огром...
Эй, разбудите этого алкоголика на софитах, там у входной двери то, что заслуживает особого внимания. В удивлении трубач поперхнулся своим инструментом, а барабанщик выколол глаз пианисту, ну что ж, мы встретим нашего героя в безжалостной и торжественной тишине, я не верю своим глазам, больше света, чёрт побери!
Игла грубо съезжает по винилу пластинки, мое дыхание больше не равномерное, и я душу маленьких карликов в своих карманах от напряжения. В ответ на его хриплое и с усмешкой я могу только с трудом выговорить:
- Пирс... - я люблю как перекатывается его имя на языке, будто небольшой металлический шарик.
Я беспомощно шарю взглядом по его лицу и вижу в нем свое собственное, побледневшее, худое, измученное. Вытягиваю руку из кармана и впечатываю в его ладонь, легкие сжимаются с такой силой, что воздух панически покидает грудную клетку, это слишком для простого рукопожатия. Отрешенно наблюдая за своей рукой, удивляюсь, что она вообще смогла отделиться, и прячу ее обратно в карман, как ненужную вещь. Я справляюсь.
- Я тут постарел лет на сорок, пока ты там отсыпался, - окончание исчезает на губах, которые неумолимо тянет в искреннюю улыбку, и я опускаю взгляд в землю, присматриваю место, куда бы выплюнуть металлический шарик.

И кто бы знал, как мне не хочется.
Я уже представляю, как я выбираю из папки "избранное" наилучшее из своих растерянных лиц и иду по старой улице, название которой даже выговорить правильно не смогу.

Густой, мутный дым скользит под моей кожей, заставляет ее бурлить, я будто не замечаю. Быстро сменяющие друг друга картинки на экране все такие же яркие, но звуки становятся дальше, смысл я уже давно не улавливаю, мой стул тянет спиной в длинный тоннель, я пропускаю затяжку, оглядываюсь вокруг, чтобы убедиться, что я все еще на своем месте, хоть я уже и слабо представляю, где оно должно быть. Провожу рукой по лицу, всерьез опасаясь, что на пальцах останутся скользкие ошметки бледной кожи, ничего не чувствую. Приходится признать, что мне не так хорошо, а так хотелось... Дыхание песком рассыпается в горле, и он не желает останавливаться, нужно сделать что-то, куда-то идти, я зол. Ноги доставляют меня точно на два метра вперед, интуиция или память подсказывает мне, что на пятнадцать градусов правее должна быть кружка, должно быть с водой. Я угадал, мне чертовски повезло, я едва вижу, пиксели интерьера с треском бьются у меня в глазах, яростно превращаясь в бесцветное ничто: "Ну, отпусти меня. Отпусти же". Думаю, что надо вернуться на свое место. Я сижу на полу, стараюсь дышать, пытаюсь слышать, не могу видеть, абсолютно уверен, что не потерял ни секунды своего сознания, что все под контролем, но на самом деле под контролем я сам. "Отпусти меня, отпусти же, черт возьми". Через дыры в пространстве очертания твоего лица вытягивают меня обратно, цепляюсь за него, притягиваю к себе, фокусируя взгляд, да-да, я тебя слышу, да, я вижу тебя. Наконец-то. Да, воды. Я не хочу, но нужно. Запоздало чувствую, как прохладные от воды руки накрывают мое лицо, кожа вернулась ко мне. Еще, приложи их обратно, я душу продам, только бы снова. Мои руки вернулись ко мне, с ними тяжесть, с ними другие звуки. Порядком раздражает фон, я хочу тишины, смотри на меня, смотри.

Потом ты будешь говорить про мои трясущиеся руки, про мои посиневшие губы. Досадно. Обычно я с этим справляюсь.

запись создана: 21.06.2013 в 21:30

На ответы у меня есть вопросы, папиросы, расспросы, спроси меня: "Где ты?". - Нигде, я иду в никуда, догорят провода, это правда. Сухая вода, бесконечная нота... Спроси меня: "Кто ты?" - Никто, но я здесь навсегда.

мои эмоции - бронепоезд, иногда сшибают, иногда непробиваемы, неизмеряемы. ну, прости меня за меня.

На часах половина утра, не могу спать под электрические конвульсии модема, окна наружу вывернул, на полу сижу, перебираю чай ложкой, пальцами помешиваю белую шерсть. Я могу купиться на посты в дневнике, ведь это бесценно, когда о тебе думают. "Если бы каждый раз, когда я думаю о тебе, с дерева падал листок, все деревья стояли бы голыми" (с) Собираю бессонницу в баночку. Как только я об этом думаю, сон наваливается на меня всем своим весом и тянет в тёплую-тёмную яму.

Когда это кончится. Когда никто не будет винить меня за то, что я не могу сутками сидеть над ранимыми тушками и качать их на руках. Я живой человек, я сделан из крови и мяса, и мясо устает. Когда надо мной не будет висеть гильотина ебучей учебы. Я едва не сдерживаюсь, чтобы не послать всякое живое существо к богатырским хуям. Мне, как и всякому адекватному человеку, хочется понимания, заботы, приятного разговора и прочей успокаивающей хуйни, но иногда бывают времена, когда нужно собрать яйца в кулак и, не отвлекаясь ни на что вокруг, протаранить насквозь чёрную полосу жизни, и, чем бесстрастнее ты это сделаешь, тем быстрее и легче ты это преодолеешь. Когда люди перестанут наматывать сопли на кулак и думать только о себе. Когда этот ад исчерпает себя. Пока что только один человек помогает мне идти, за что и получает мою безмерную любовь. Когда другие перестанут ебать мне мозг...
- тогда я буду счастлив и свободен.

Май решил, что самое время забросать меня градом во время вечерней прогулки...
Нет, ну как так-то?! Я в шоке наблюдал, как кусочки льда бьются о плотную ткань моей куртки. Поднял было голову, но вовремя опомнился - долбанет в глаз, стану Каем *vanilla spirit*, уеду за тридевять земель ради весьма сомнительной, долговязой и отмороженной личности... хотя, погодите-ка... xD

Короче. Мне осталось 4 страницы, а я уже вконец упоролся. Вместо "предикативных прилагательных" читаю "педикативные". В общем, косноязычие, нетерминологичность, полисемантичность и прочие недуги филолога. Ах да, и безысходность ещё.

Порывистый ветер сжимает ледяные ладони на моей шее, запускает язык мне в горло, мои жабры кровоточат в конвульсивных попытках задохнуться весенней свежестью. Вечерами небо стелется пузом огромной рептилии, как на картинах мастера Йерки, а по утрам предательски скрывается от меня за пазухой у Моне. Оставь меня собирать по частям останки твоего имени, я потеряю их в спешке поиска ингалятора по карманам, у меня от этой погоды обострилось зрение, раздражительность повысилась, я не знаю, что всё это значит. Все мысле-образы будто напичканы чем-то вроде стрихнина, у меня напрочь отбило нюх, и колкая россыпь онемения и болезненных судорог говорит мне о том, что мои конечности еще живы. Я жадно глотаю твои выдохи в секунды уединения. Ты знаешь, что творится с моими внутренностями, когда мне до тебя тянуться километры через всю комнату? Эта энергия не находит выхода, остается туго скрученной пружиной в мозгу, - люди расклеивают окна после зимы, а я заклеиваю голову. Там у меня длинные тени в полдень, руки в блендере, болгарка в сантиметре от ахилловых сухожилий, и всё штампованное, клейменное, а так... Я люблю свои мысли, мысли любят меня, мы поможем друг другу кончить.